Дело началось в аэропорту Пулково.

 

Нас трое было, и канистра спирта для ублажения начальства в пункте назначения. С нами была гитара и был транспортный АН-26  с грузом аппаратуры, который мы должны были сопровождать в целях не сопровождения, а экономии времени и расходов фирмы на командировочные. Летели мы из Питера в Улан-уде, срочно и не близко, все трое в  первый раз транспортным.

 Потом, уж не так весело все начиналось.

Лето, а погода дома дрянь. Хотя и солнце, но холодно и ветер. Оделся плохо. Мерзну.

На аэродром попали левым способом. Сам не понял, но сели возле метро «Московская» в высланный навстречу Уазик, доехали до входа международного аэровокзала Пулково и почему-то пересели на большущий тягач в кузов. Сказали, так надо. И эта дура, по какой-то никем не контролированной грунтовке, лесом и оврагом через какую-то свалку подкатила прямо к стоянке транспортной авиации.

В каком-то бараке нам дали билеты для отчета, где по нашему весу определили смешную стоимость перелета – на товар – 5 бутылок пива. Советский Cоюз одним словом. Документов никто не спрашивал. Досмотра никакого. 1988 год. Вези что хочешь.

 

Внутри самолета до потолка ящики в сетках. Зашли, еле метр до аппарели оставался, да проходы вдоль бортов.

И тут началось,  сначала запустили, потом выгнали.  Перегруз получился, на нас они не рассчитывали, а кто-то там с билетами доложил про пассажиров. Ждем на поле, мерзнем, курим часа полтора, обсуждаем свой вес с вещами и  насчитали килограмм триста. Решили, что надо бы пойти к местному начальству и позвонить на фирму. Послали делегата, вернулся, тоже послали, сказали, ждите.  Далеко послали, еще часа на два. Хорошо травка рядом, достали, у кого чего было, подкрепились, пожевали. У барака из-под крана воды попили.

Терпимо.

Сидим, байки травим, а между байками вычисляем: либо летим, либо домой.

Видно там у них в самолете все до грамма, либо надо ящики выгружать, либо надо нас посылать.  Ящики они дороже с одной стороны, с другой стороны у нас есть спирт-валюта.  Послали гонца провентилировать вопрос торга. Я пошел, как самый опытный в этом деле.  Долго ходил… сначала в барак, там никто ничего путного сказать не смог, позвонить не дали, на спирт клюнули, пообещал, послали за километр в какое то здание. Походил, поспрашивал, местах в пяти. Наконец выяснилось, что это экипаж надолго задумался и лететь без согласования не хочет, не имеет права. Нашел телефон, звоню на работу, начальство говорит, все давно решено и согласовано, летим однозначно. Вернулся,  действительно летим, на словах. Приехали утром, а уже пол дня прошло, и начался дождик. Зонтов нет, укрываемся гитарой и литературой, начинаем искоса поглядывать на канистру.

Промокли и дрожим, канистра сверкает капельками дождя и весело подмигивает радужными глазками от только что промелькнувшего в облаках солнца.

Мы ей строим глазки, она нам…

Пришло конкретное решение, раз с нами так, то и с канистрой нечего церемониться.

Время полетело быстрее. Сашка Григорьев. Дождик закончился, распевая и распивая под гитару, наконец, дождались экипажа и взошли на злополучный борт. Какой-то ящик сгрузили уже и ввезли от самолета погрузчиком. Как, оказалось, влезает всего три тонны. Пришлось плеснуть  и провожающим из барака. Аппарель за нами закрыли, заревели двигатели и самолет, вырулив на полосу, взлетел.

Внутри фюзеляжа от хвоста потянуло холодом, а когда набрали высоту, вообще морозно стало. Натянули на себя все, что потеплее, сбились в кучку. Сзади ящики, спереди пустой хвост с аппарелью, встанешь - вроде тепло, сядешь, холодно. Доели последнее, что было, залезли под потолок на ящики и кемарили, пока не прилетели в Сыктывкар. Дозаправка, еле успели перекурить, взлет. Опять два с лишним часа  полета.

Отоспались и начали интересоваться самим процессом.

  Смотрю в иллюминатор, шесть километров высоты, под облаками, внизу сначала реки, леса, потом Урал, за ним Сибирь. Сбегал в кабину пилотов, дали немного посмотреть, собственно ничего интересного не увидел.

Летим над лесным пожаром. Вид жуткий.  Пламя десятками километров пожирает тайгу, обходя озера.  Как представишь, что там со зверьем творится, становится не по себе. Увидел Обь и поразился  ее шириной и массой рукавов и подрукавков. Великая река. Великие люди, которые на ней живут. Вон куда забрались, глушь несусветная, а на реке, как на Невском проспекте движение, усы - следы от маленьких сверху судов, плоты-гонки, маленькие точки маломерок.

Подлетаем к Сургуту, к местам добычи нефти и газа, страшная картина… кругом факелы и обглоданная квадратными пятнами буровых площадок тайга, между бессчетным числом маленьких и больших озер. Посадка в Нижневартовске, опять взлет и так до Красноярска. Уже ночь, смотреть не на что и  мы, приняв последний раз по пятьдесят на голодный желудок, начинаем орать песни, перекрывая голосами рев двигателей. Летчики по одному ходят слушать и в награду угостили чаем с сушками.  Вообще интересный народ эти летчики, пока летели вместе, все нормально. Прилетели в Красноярск, как подменили. Оказывается, восемь часов работы в воздухе у них предельная норма. Отдых 16 часов обязателен.  У них – да,  у нас нет.  Вывели они нас через проходную аэропорта, сказали, когда прийти, и попытались скрыться в аэропортовской гостинице.

Во,  думаем,  дела, а нам то что делать?...  Ночь, до города проблемы, а там ночевать где?  Да и вещи в самолете. Догнали и выложили правду матку по полной программе. По их лицам было видно, что им до нас, как слону до собаки.

Но снизошли и выдали три бумажки, талона, сказали приложение к билетам.

Сами в люкс, а нас в восьмиместную казарму. Нормально. Голодные.

 

Проснулись. На скудные командировочные одна бутылка на троих, пачка печенья, стоим у входа ждем. Небритые. С соловьем в голове. Гитара на перевес у первого. Играет славянку. Идут. Сытые, удивляются что, мы… ну, полетели…

Улан уде. Нижне-Удинск. На посадку заходим вместе с Миг-25, тройкой.

Оказывается, совмещенка. Сели.  Меня на КДП заслали, хрень, только потом понял. Доложить, что борт прибыл с грузом, не забыли чтоб. А не пустили, проорал какой-то бабе: номер такой-то сел.  Ждем транспорт по звонку вертушки от коменданта.  Хрен. Канистра еще почти целая, закусь что подадут, поем, аэропорт внимает.

Потом, «звездный» миг, кто был, тот знает.  Сопка, горка, сосны, ресторан, за забором.  И остаток канистры на тех, кто там уже обосновался.

 

 

    Фатьянов А.В.  7.04.2010  Спб